Самолет до Амстердама вылетел без опозданий. Короткая пересадка — и легкий борт до Брюсселя. Спросите: зачем такие сложности, когда конечная точка — французский городок Кайё-Сюр-Мер близ Кале? Так быстрее и короче, чем добираться из других аэропортов.
В брюссельском аэропорту нас с Екатериной ждал забронированный авто. Загрузив чемоданчик в багажник и отметив в навигаторе точку возврата, мы тронулись.
До открытия выставки оставалось немало времени для простого ротозейства, а Брюгге по пути был просто создан для этого.
Надо заметить, славу этому городу принес известный фильм «Залечь на дно в Брюгге». Благодаря ему Брюгге ожил и возгордился от наплыва туристов.
Мы остановились в гостевом доме недалеко от центра. Приветливая хозяйка, интерьеры начала прошлого века с множеством приятных вещиц, спальня с добротной старинной мебелью…
Крепкий сон после утомительной дороги и завтрак, да такой, что даже нам, содержащим свой гостевой дом, где мы не скупимся на угощения, он показался слишком разнообразным и сытным.
Наконец мы собрались и, поблагодарив гостеприимную Жанетт, выехали со двора.
Сегодня достаточно слушать внимательно вежливый голос в динамиках и поглядывать на монитор, чтобы любая страна казалась знакомой и понятной.Как же упростили жизнь путешественников ставшие обыденными навигаторы!
Ушли в прошлое времена, когда с картой дорог на коленках мы проскакивали повороты и кружили по незнакомым дорогам в страхе пропустить нужный съезд, чтобы не искать разворот за десятки километров.
Бельгия незаметно закончилась, и мы оказались во Франции. Ни пограничных контролей, ни проверок. Та же архитектура и то же спокойствие размеренной жизни, что и в Бельгии,
другие лишь указатели с названиями городов и деревень.
Интернет-торговля сделала невыгодной торговлю вживую. Но то, куда мы попали под Кале, стало для нас еще одной неожиданной выставкой, поразившей наше воображение. Сотни метров стеллажей и витрин, заполненных всякой всячиной.
До открытия у нас оставался целый день, и мы решили зайти в какой-нибудь охотничий магазин. Поисковик обозначил его на окраине Кале. На что-либо интересное я не надеялся. В Италии, Австрии, Германии подобные магазины компактны и ассортиментом не радуют.
И если оружейные отделы после московских меня не удивили, то патронный зал задержал надолго. Цены здесь были, как любят сегодня говорить, очень доступные. Без покупок, конечно, не обошлось.
Здесь нас ждали апартаменты с собственной кухней, веранда с видом на Атлантический океан, шабли и устрицы — все, чтобы оценить прелесть поездки. Напористый ветер с океана не помешал нашему ужину, а утром нас разбудил утренний переполох на птичьем базаре.
За ночь океан успокоился.Побродив по рядам с техникой и амуницией и немного погрустив, мы поехали дальше — к месту, где собирались провести пару дней после тысячи километров путешествия.
На тихую гладь воды легли яркие, жизнерадостные краски. Нашей целью была деревня на севере Франции с красивым названием Кайё-сюр-Мер, регион О-де-Франс, департамент Сомма, округ Абвиль, кантон Фривиль-Эскарботен. Да… Российская адресная книга намного проще, хотя ее размеры куда больше.
Рядом с этим замечательным местом и проходило мероприятие, которое называлось несколько странно: Le Salon des Migrateurs, а по сути было первой охотничьей ярмаркой, посвященной исключительно охоте на мигрирующих птиц в Европе.
Кайё-сюр-Мер — спокойный до лени, курортный город на побережье пролива Ла-Манш с населением две с половиной тысячи жителей, известный своим дощатым променадом. На берегу стоит маяк, построенный в 1835 году, разрушенный немцами в 1944-м и восстановленный в 1951-м.
Да, это была именно ярмарка, на которой продавался лишь один товар — утки. И не простые, а очень породистые.
Бесплатная парковка на выкошенном поле. Вход пять евро. Еще издалека мы услышали голоса кряковых уток. Но то, что мы увидели, оказавшись на территории этого балагана, нас поразило.
Вдоль рядов белых холщовых шатров стояли огороженные сетками вольеры, в которых в большом количестве сидели, лежали, бегали утки разных мастей и размеров. И все они, встревоженные наплывом людей, непрерывно выражали свое недовольство.
Разводчики шумного товара наперебой расхваливали своих голосистых питомцев и для пущей убедительности привычно, одним ловким движением подхватывали их под основания крыльев и, подняв повыше, что-то с жаром объясняли покупателям.
На сетках висели картонки с ценами на товар. Беспородные, но голосистые уходили по 10 евро, как сэндвич с фуагра и салатом или две кружки пива.
Не зная правил, сложно понять, почему одни утки дешевле, а другие дороже в четыре раза, и тому подобное. Но торговля шла бойкая, и шумно было так, что приходилось кричать друг другу в ухо, чтобы просто общаться.
Находиться рядом с птицей, за которой они привыкли бросаться в камыши и в воду, было непривычно. Но раз хозяин команды не давал, досадное недоразумение приходилось переносить.
Столы стояли походные, сколоченные из досок. На них размещались закуски и вина. Под угощения велись жаркие разговоры. Праздник был в разгаре. Охотники приходили с семьями и собаками. Удивляла сдержанность четвероногих посреди этого сумасшествия.
Лишь один дратхаар, пока хозяин болтал о чем-то с продавцом уток, распластался перед стальными прутьями ограды и, собрав «в кулак» все свои собачьи чувства, утробно скулил.
Я подумал о своем любимце и понял, как много упустил в его воспитании. Но ничего не поделаешь! Поздно перевоспитывать десятилетнего кобеля, впрочем, вполне рабочего.
Ароматы готовящейся еды добавляли праздничного настроения. Даже после хорошего домашнего завтрака я захотел перекусить и выпить бокал холодного пива, которое разливали здесь повсюду.
Как я уже сказал, мероприятие, на которое мы приехали, посвящалось мигрирующим птицам.
Охота на них вот-вот должна была открыться. Ее правила таковы, что стрелять можно только селезней. Ошибки допустимы, но в ограниченном количестве, поэтому французские охотники активно закупали манки и подсадных.
А чтобы не купить кота в мешке, брали проверенный товар, которого было в избытке, а это в основном кряковые и чирки.
Когда чье-нибудь внимание к утке переходило в желание подержать ее в руках или когда продавец подхватывал утку под основание крыла, чтобы покупатель мог как следует ее рассмотреть, она начинала истошно кричать, и эти ее панические вопли заводили остальных птиц.
Птицы послушно грудились за невысокими сетками и склонности к побегу не проявляли. Лапки были окольцованы.
Причем в общий хор могли включиться не только ближайшие соседки, но и совсем далекие подпевалы. Через полчаса нахождения в непрерывном утином гвалте хотелось заткнуть уши берушами.
Изредка попадались вольеры с гусями. Вот они или сидели смирно, или похаживали чинно по огороженной территории. Происходящее их мало интересовало. Некоторые дремали от скуки, сунув голову под крыло.
Лишь когда торговцы манками начинали извлекать из своих изделий гусиные крики, они оживлялись и, вытянув шеи, смотрели по сторонам в поисках летящей стаи. Здесь же можно было посмотреть и купить себе дробовик и патроны.
Кстати, популярностью пользовались полуавтоматы 12-го калибра таких компаний, как «Беретта», «Бенелли», «Браунинг», «Блазер» и, конечно же, «Верней-Каррон», представленные в дереве и пластике разных раскрасок вплоть до оранжевых.
Но самыми популярными здесь были, конечно же, бретоны и добродушные, улыбчивые ретриверы всех мастей. Мы двигались в общей массе по течению, и течение смыло нас на собачьи вольеры, где с обреченным видом сидели псы, не понимая, за какие заслуги им приходилось жариться на солнце, когда другие прогуливались со своими хозяевами. Пара дратхааров обреченно скучали в клетках.
Пройдя мимо собачьей выставки, мы подошли к поляне, на которой четыре владельца легавых соревновались в натаске. Метрах в семидесяти перед ними стоял еще один участник, тоже с собакой.
Вооруженный стартовым пистолетом, он по согласованию с участниками производил выстрел и бросал натаску. Один из четверых участников давал команду, и собака срывалась с места. Другие послушно смотрели на хозяев, сидя у них в ногах. И никакой самодеятельности.
Так, поочередно, всем давалась возможность продемонстрировать свое умение. Все без исключения работали азартно, вели себя сдержанно, демонстрируя послушание и слаженность на высочайшем уровне.
Время шло к обеду, который для французов, как намаз для мусульманина, по важности стоит на первейшем месте. Отводится на него не менее двух часов — с 12:00 до 14:00, и пропустить его можно лишь в чрезвычайной ситуации (но таковой у французов попросту нет).
Воздух был наполнен соблазнительными ароматами. К уличным кафе выстроились длинные очереди. На тесных столах громоздились тарелки, бутылки, бокалы.
На обед предлагались салаты, фуагра, хамон, сыровяленая утиная грудка и крафтовый сыр Saint Nectaire с хрустящим багетом, плюс ледяное пиво для меня и розовое бордо для Екатерины.
Обслуживал нас мальчишка лет десяти, не больше, с таким старанием и умением, что, отыскав его после обеда, мы оставили ему чаевые (разумеется, спросив разрешения у его мамы, хозяйки кафе). Мальчик был очень и рад и горд.
В этот раз здесь были полуавтоматические дробовики. Некоторые стрелки демонстрировали свое умение, кроша тарелки над небольшим прудом.Послеобеденная лень почти одолела нас, но все же, поборов желание поваляться на травке, мы отправились дальше.
На мероприятии (хоть и не по теме) было отведено место для лучников, которые метали стрелы в кабанов и оленей для развлечения и разно-образия. Нашли мы здесь и стрелковый стенд.
Когда мы уже собрались покинуть этот «дурдом», в динамиках на всю округу разнесся утиный кряк. Может, это охотники соревнуются в мастерстве пользования манками? Подойдя ближе к месту, откуда летели звуки, мы поняли, что ошиблись.
В шатре на дощатом помосте сидели члены жюри, а хозяева уток поочередно, согласно заявленному ранее списку, поднимались на сцену и подносили горланящий клюв к микрофону. Было и смешно, и интересно.
Болельщики, обступившие арену выступлений, хлопали в ладоши, как дети на новогодней елке. Катя вежливо пробилась в первые ряды и принялась щелкать затвором фотокамеры. Я поднял над головами свою и снимал все подряд.
Когда ее утка раззявила клюв, восхищению слушателей не было, как говорится, предела. Похоже, эта парочка потратила уйму времени на репетиции. Птица не стеснялась, и микрофон для нее не был диковинкой.
Как только его поднесли к ее клюву, она запела — однообразно, на одной ноте, но очень выразительно.Утиное соло было прекрасно, старание, с которым выступали утки, покоряло зрителей.
Вот на сцену поднялся очередной участник. Это была пожилая, но очень бодрая женщина. В ее поведении было что-то снисходительное к аудитории, и понятно почему.
Аплодисменты, которые сорвала участница, решили исход конкурса. На очереди были еще несколько выступлений, но они меркли перед предыдущим. Французские выставки всегда богаты сюрпризами. И эта удивила нас своими затеями. Ну где еще вы побываете на программе «Голос-утки»?
Поблуждав по полю, заставленному машинами, мы отыскали свою и, пропетляв по улочкам Кайе-Сюр-Мер, подъехали к знаменитой набережной с самым большим дощатым променадом в Европе, чтобы, закатав джинсы, опустить в холодную воду пролива Ла Манш уставшие ноги…
Возможно, когда-нибудь мы озадачимся английской визой и, проехав под тяжелыми водами по туннелю, окажемся на негостеприимном острове, чтобы посмотреть, как английские охотники организуют и проводят свои охотничьи выставки…
