Боковым зрением, буквально краем глаза, я заметил несущиеся над самыми макушками молодых берёз чёрные точки птиц и тут же, не раздумывая, рухнул на холодную весеннюю землю прямо там, где стоял, не выбирая места и не беспокоясь о том, куда именно я упаду. Уткнулся лицом в прошлогоднюю пожухлую траву и замер, стараясь не дышать и не шевелиться.
От земли тянуло холодом и сыростью, ноздри щекотала терпкая смесь запахов сухой, крошащейся в пыль травы, и лежащих под ней, уже гнилых, стеблей. Пахло недавно ушедшим снегом, весенней сыростью и грядущим пробуждением всего живого.
— Только бы не заметили! Только бы не заметили!.. – твердил я про себя как заведённый.
Раздался хлопот крыльев садящихся птиц. Одна, вторая, третья… Птицы всё подлетали, с шумом садились, и мне казалось, что какая-нибудь из них опустится прямо на меня, так близко раздавались эти звуки.
Кажется, только подними голову и увидишь прямо перед собой чёрную красивую птицу с густыми красными бровями и невообразимым лирообразным хвостом, но я лежал неподвижно, боясь не то что движением, а даже случайной дрожью своего тела спугнуть осторожных птиц.
Но вот приземлился последний косач, смолк шум крыльев, и на краткое мгновение возникла звенящая тишина. Ни звука! Потом раздалось отдалённое тетеревиное бормотание, от которого у меня как всегда томительно заныло в груди и совсем рядом, словно над ухом, раздалось громкое: «Чуфффффы!».
И тут же этому голосу ответили, отозвались другие тетеревиные голоса, и всё пространство вокруг меня вдруг наполнилось монотонным гомоном, бормотанием, и резким чуфыканием.
Сердце моё бешено колотилось в груди, и весь я внутренне ликовал – нашёл! Наконец-то, нашёл!!!
***
Хороший тетеревиный ток я искал уже третий год подряд. Мне были хорошо известны места кормёжек, ночёвок и пролётов тетеревов. Я третий год подряд ходил на подслух, встречая холодные весенние рассветы, вслушиваясь в тетеревиное бормотание и чуфыкание, пытаясь найти токовище и определяющие его признаки: перья, помёт и натоптанные птицами дорожки. Но всё было тщетно. 
Между тем, во всех статьях и видеороликах что мне доводилось читать и смотреть, давали довольной простой совет по поиску тетеревиного тока. Обобщенно он звучал так: «Выходите рано утром в угодья, слушайте, где бормочут и чуфыкают тетерева, затем, когда они умолкнут, находите место с перьями и помётом. Поздравляем, вы нашли тетеревиный ток!». Не тут-то было!
Помню, как в первый год поисков я стоял ранним утром в охотничьих угодьях, беспомощно озирался по сторонам, вслушивался в характерное тетеревиное бормотание, раздававшееся со всех сторон, и не понимал, куда именно мне идти и как искать этих небольших, в общем-то, птиц, на территории, раскинувшейся на десятки километров вокруг…
Но я очень хотел попасть на тетеревиный ток, а потому ходил, ходил и ещё раз ходил по охотничьим угодьям. Сначала на лыжах. Затем, когда весна всё больше брала своё и с утра сугробы стали покрываться ледяной коркой, на которой лыжи гремели на весь лес и ехали куда угодно, но не туда, куда мне было нужно, а к обеду снег становился настолько мокрым и так прочно лип к лыжам, что невозможно было передвигать ноги, я надевал сапоги-болотники.
В утренние предрассветные часы мне удавалось относительно легко пройти по насту весьма большое расстояние, затем начинало пригревать солнышко, снег таял, и я пробивался к интересующим меня местам уже практически по пояс в снегу. Болотники мало-мальски уберегали меня от промокших ног и штанин, особенно хорошо они помогали там, где глубина снежного покрова была не слишком велика, чуть выше колена.
После того как снег почти совсем сходил под напором весеннего солнца, я продолжал свои маршруты всё в тех же болотниках, увязая местами по щиколотку в грязи, каждый раз рискуя оставить сапог в липкой трясине.
Меня не останавливали ни утренние морозы, ни пронизывающий ветер, ни бесконечный дождь, ни километры бездорожья.
Находя перспективные места, я брал с собой топор, лопату, палатку-засидку или маскировочную сеть, рюкзак с вещами и продуктами, и ещё засветло выдвигался к планируемому месту установки скрадка. Там я готовил засидку: рубил жерди, натягивал сеть, маскировал дополнительно всё это травой и ветвями. Пока ещё лежал глубокий снег, я вкапывал свою палатку в сугроб на максимальную глубину и тоже дополнительно маскировал её ветками. 
Ещё в полной темноте приходил к установленному скрадку, устраивался там поудобнее и принимался ждать. Сидеть в палатке-засидке было гораздо комфортнее, нежели в сооружении из жердей и маскировочной сети, потому что палатку не продувал ветер, она не промокала под дождём и, в целом, в ней было значительно теплее.
Да и устанавливать палатку гораздо проще, нежели городить полноценный «классический» шалаш из ветвей. Кроме того, немаловажную роль играет мобильность. Поставил, замаскировал, ждешь. Понял, что место не слишком удачное, быстренько собрал палатку, забросил её за плечи и пошёл дальше. Всё это здорово бережёт силы и время, да и следов своего пребывания вы оставляете гораздо меньше.
Сидя на стульчике в скрадке, я наливал себе из термоса горячий чай и не спеша, смакуя каждый глоток, пил его с наслаждением, ожидая рассвета и прилёта тетеревов.
Впрочем, не всегда ожидание рассвета проходило в безмятежном спокойствии. Однажды, когда я по своему обыкновению сидел в палатке, ожидая рассвет, ночную тишину нарушил треск ломаемых ветвей и шум шагов. Кто-то большой шёл из чащи в мою сторону, шёл громко и совершенно не таясь. Всё моё спокойствие и умиротворение мгновенно исчезло, его словно ветром сдуло, а по спине пробежал неприятный холодок.
Кто это? Медведь? Плохи мои дела, если это косолапый… Сейчас весна, зверь голоден и агрессивен, а я без ружья, поскольку охотничий сезон ещё не наступил. Сразу же вспомнились все разговоры о том, как прошедшим летом медведь разорил пасеку, что находилась неподалёку, вспомнил и о медвежьих следах, что встречал я здесь в прошедшем охотничьем сезоне.
Стало по-настоящему страшно. Сколько я ни всматривался в темноту, окружавшую меня, мне никак не удавалось разглядеть источник шума, тучи, обложившие небо, скрывали луну и звёзды и весь мир вокруг являл собой непроглядную тьму. Но вот, не доходя до моей засидки шаги стихли. Невидимый мне зверь замер, словно раздумывая, а затем снова двинулся, обходя мою палатку кругом, но не приближаясь к ней.
Вот зверь обошёл мою засидку по кругу, снова остановился в небольшом раздумье и всё так же, не таясь, с громким треском и шумом, неспешно, стал удаляться. В тот момент я испытал невероятное облегчение, словно огромная ноша свалилась с моих плеч. Но долго ещё потом я сидел, внимательно прислушиваясь и вздрагивая при каждом резком звуке.
Однако подобные тревожные случаи были крайне редки. Гораздо чаще мне доводилось просто слушать и наблюдать жизнь лесных обитателей, которые попросту не подозревали о моём присутствии. Летали над самой головой чибисы, терзая ночную тишину своим неземным, словно космическая музыка, пением.
Грациозно кормились неподалёку журавли. Пугливо озираясь, неторопливо проходили рядом косули. Несколько раз в предрассветных сумерках прибегали зайцы, проявлявшие не дюжее любопытство к моей палатке. Они тщательно обнюхивали её со всех сторон и пытались грызть стебли травы, которой была замаскирована засидка.
Усаживалась на крышу палатки серая ворона, топала, выхаживала по ней по-хозяйски, призывно каркала своим подружкам-разбойницам.
Вот только с главной целью моих поисков мне не везло. Тетеревов я, конечно же, находил, но несколько найденных мною токов были слишком малы и неустойчивы, они постоянно смещались, а небольшое количество токующих косачей не позволяло мне стрелять в этих красивых птиц, поскольку существовал риск разрушить и без того слабый ток. Но всё же, всё же, это было красивое зрелище, несмотря на малочисленность косачей.
Первое из этих маленьких токовищ я нашёл на второй год поисков, уже во время краткосрочного весеннего сезона охоты, на исходе дня, вечером. Для опытных охотников не секрет, что на ток тетерева прилетают не только утром, но и вечерами, а некоторые птицы, как я выяснил в дальнейшем, даже остаются ночевать на токовище, но для меня тогда это явилось открытием.
Вечерний ток не столь страстен и напорист как утренний, птицы более пугливы и осторожны, но всё равно их любовные танцы, песни и яростные скоротечные стычки завораживают и потрясают до глубины души. Я сидел в скрадке не дыша, широко распахнув глаза и даже не пытаясь потянуться к ружью или к фотоаппарату.
Я впитывал каждый звук, каждое движение птиц, и даже не запоминал, а впечатывал эти образы в свою память. После, несколько дней я ходил под сильнейшим впечатлением от открывшегося мне лесного таинства, а ночами мне снились чёрные токующие красавцы, с пышными красными дугами бровей и ярко-белыми пятнами хвостов.
Но, ни одного выстрела я в том году так и не сделал, и хорошего большого тока не нашёл. Так что, второй год поисков тоже оказался безуспешен.
Да и третий год не особо радовал положительными результатами. Весна пришла ранняя, снег сошёл неожиданно скоро, и установилась тёплая погода. Я топтал угодья, ставил свой мобильный скрадок, смотрел, слушал, испытывал разочарование, и снова искал.
Уже перед самым открытием весеннего охотничьего сезона определил несколько новых перспективных мест нахождения тетеревиного тока и, взяв путевку, отправился встречать весенний охотничий сезон «разведкой боем».
В ночь перед открытием охоты погода резко переменилась. Подул шквалистый ветер, который безжалостно гнул берёзы, заволок всё небо свинцовыми тучами, и принёс с собой холод и снег. Три дня подряд выходил я встречать рассвет в скрадке, и три дня подряд скрадок мой трещал под напором ветра, а всё вокруг заваливало снегом по щиколотку. Конечно же, косачи в такую погоду не прилетали. Снег к обеду таял, но оптимизма мне это не добавляло.
Тогда я решил кардинально сменить квадрат своих поисков и переместиться в менее известные для меня места. С предрассветных сумерек и до полной вечерней темноты я находился в угодьях.
Погода снова нормализовалась, ласковое весеннее солнце пригревало, щебетали птицы, набухли почки на кустах и деревьях, сквозь пожухлую прошлогоднюю траву можно было наблюдать пробивающиеся ростки молодой изумрудно-зеленой травы. Бродя по новым для себя местам, я обнаружил следы сохатого, встретил зайца, нагло и беззастенчиво рассматривавшего меня и удравшего, как только я шагнул в его сторону.
Нашёл несколько колоний сурков, уже проснувшихся и греющихся под лучами теплого апрельского солнца. Несколько раз поднимал косачей-одиночек, слушал столь близкое, но никак не достижимое тетеревиное токование. На подобные безуспешные поиски ушло ещё два дня, так что половина из десяти отпущенных на весеннюю охоту дней прошла, а я так и не приблизился к своей цели.
К исходу второго дня активных поисков я еле передвигал ноги. Солнце катилось к закату, я был голоден, устал, и всего меня охватило безразличие и апатия. Остановился возле небольшой ёлочки, прислонил к ней чехол с ружьём, сбросил с себя рюкзак и потянулся, разминая уставшую спину, как вдруг, буквально краем глаза, заметил несущиеся над самыми макушками молодых берёз чёрные точки птиц…
(продолжение чуть позже)
