Получилось так, что я наступил на старые грабли. Повез ребят на охоту, не произведя предварительно разведку. Всегда советовал другим так не поступать, а сам сделал с точностью до наоборот.
Фото автора.
Когда начал отступать ночной сумрак, моему взору предстала удручающая картина.
Хотя, если хорошо подумать, ничего удивительного не было, при такой ранней весне этого стоило ожидать.
Поросшая кустами и редким лесом низина, стоявшая в прошлом году в воде, доходившей мне по пояс, сейчас была совершенно сухой, и лишь кое-где в глубоких ямах, разбросанных по ней, оставалась вода.
О массе разнообразной утиной братии, «базарившей» в прошлом году, можно было забыть и не вспоминать! Жалко было потраченного на дорогу времени, а тем более терять такую зорьку. Так что пришлось выжимать из сложившейся ситуации по максимуму.
Андрея с Александром сажаю в свой переносной шалаш на сохранившейся заводи, примыкающей к основному руслу реки, а сам ухожу глубже в лес в поисках подходящей лужи, где можно было бы устроиться с подсадной, надев маскировочный костюм, так как на постройку шалаша времени уже не было.
Вскоре такое место мной было найдено. Им оказалось заиленное старое русло шириной не больше пяти метров и пятнадцати в длину, в котором после половодья еще осталась вода.
Стараясь ступать медленно и аккуратно, обхожу будущую присаду, определяя оптимальное место для стрелковой позиции.
Определившись, обживаю свою засидку, подготавливая ее к предстоящей охоте. При таком способе охоты необходимо продумать все до мелочей: куда посадить подсадную утку, чтобы селезни садились в нужное тебе место, потому что любое даже малейшее движение может испугать осторожную птицу, настеганную за несколько дней охоты.
А так как находиться придется в пятнадцати метрах от лужи, понадобится все хладнокровие и выдержка, чтобы не насторожить и не спугнуть селезня до выстрела.
По берегу в изобилии растут кусты дикой смородины, которые будут мне хорошей маскировкой. Разлапистая низкорослая рябина, видимо, поломанная когда-то при разливе льдом, оказалась очень удобной для того, чтобы я вплелся в нее, словно дикий огурец, растущий здесь в изобилии и опутавший все вокруг.
Моя одностволка стала одной из веток причудливой рябины, верхушка которой была надломлена, и теперь часть нижних достаточно толстых ветвей росла параллельно земле. Они послужили мне хорошей опорой, на которую я положил ружье и сам облокотился, став с ними единым целым.
Думаю, со стороны я не отличался от десятков деревьев, стоящих вокруг, опутанных засохшим диким огурцом.
Высаживаю подсадную на воду, немного левее себя, и, опустив на лицо камуфляжную сетку — маску, прижался к рябине, замерев на раскладном стульчике. Серый затянутый молочной пеленой небосвод светлел на глазах. На заводи, где устроились ребята, подала голос подсадная и тут же застрочила осадку.
Через пару секунд утреннюю тишину разорвал ружейный выстрел. Мысленно поздравляю друзей с удачей. Моя уточка стала переговариваться с невидимой подружкой, наполняя молчаливый лес будоражащей музыкой.
Слышу свист утиных крыльев, и долгожданный кавалер, без облета, приземлился в правый угол заводи, как раз туда, где я его и ждал.
На время застыв, селезень придирчиво осмотрел местность вокруг, подозрительно наклонив зеленую голову, и, не увидев ничего подозрительного, перевел взгляд на плескавшуюся утку. Курок я взвел заранее, чтобы не делать лишних движений и не насторожить на таком близком расстоянии осторожную птицу.
Как только селезень поплыл к подсадной утке, я прильнул к прикладу и нажал на спусковой крючок. Самодельный патрон с «семеркой» сработал на отлично! Первый трофей добыт.
Вставляю в патронник бумажный патрон, взамен стреляного, взвожу курок и, положив ствол на ветку, застываю в ожидании. Утки снова начали переговариваться между собой, не давая скучать ни нам, ни кавалерам.
Из ватной, туманной пелены прыснул мелкий дождь. Его капли покрыли мурашками темную воду, зашуршали по маскировочному халату и вороненному стволу старой ижевки. Внезапная осадка заставила поднять глаза от ствола вверх.
Пара селезней, обгоняя друг друга, коршунами спикировали на мою заводь, привлеченные голосом подсадной утки. Приземлились также в правом углу, где я их ждал, и сели так, что можно было добыть их одним выстрелом.
Но кавалеры очень внимательно осматривали местность, и я не мог даже пошевелить пальцем, дабы не упустить свой шанс, поэтому, затаив дыхание, терпеливо ждал.
Наконец, кавалеры пришли в движение, и самый шустрый из них двинулся к утке, второй на мгновение задержался, но этого мгновения было достаточно, чтобы произвести прицельный выстрел.
Сноп брызг накрыл отставшего селезня, а любвеобильный ухажер, подплывший к утке, с тревожным кряканьем взмыл вверх и исчез в переплетении кустов и деревьев. Только после этого я смог пошевелиться и заменить стреляную гильзу на новый патрон.
Два увесистых серебряных красавца лежали на небольшой заводи, поддавшись на уговоры сладкоголосой сирены. А ведь прошло не больше тридцати минут. Времени еще в достатке, застываю на своей позиции, превратившись в часть дерева, оплетенного сухой травой.
Дождь все так же монотонно шуршит в кронах кустов и деревьев, в темной воде временами мелькают белые бока отнерестившихся плотвиц, попавших в западню после схода половодья.
Намокшие почки дикой смородины источают непередаваемый аромат майского сада. Я сидел, слившись в единое целое с окружающим миром, наслаждаясь каждой минутой, впитывая запахи и звуки, растворившиеся в весеннем влажном воздухе. Утки, не прерываясь ни на минуту, перекликались между собой, создавая иллюзию спокойствия и безопасности.
Наконец, послышалась скорая и страстная осадка со стороны заводи, где находились ребята. Моя Катерина тут же ответила, раз за разом выдавая бархатным, чуть с хрипотцой голосом приглашение на посадку.
В ответ послышался шелест крыльев, и на воду села пара широконосок. Буквально через секунду, словно из неоткуда, появился селезень и коршуном спланировал к утке. Пару широконосок я разбивать не стал, хоть они и находились в удобном для стрельбы месте. Решил добыть селезня.
Как только он, поплыл к утке и закрылся кочкой, я медленно перевел ствол в то место, где он должен был оказаться через пару секунд. Но зеленоголовый хитрец поплыл под самым берегом исчезнув из вида. Когда я его увидел, нарядный крякаш уже был слишком близко к утке.
Я держал его на мушке, но выстрелить не мог. Селезень, крутясь вокруг своей избранницы, несколько раз косил на меня подозрительный взгляд, но пока вел себя спокойно. Вдруг утки свечой, вертикально взмыли вверх. Я второпях выстрелил по взлетевшему селезню, но, увы, не попал.
Время незаметно шло, но больше ни один селезень не прилетел. Утки молчали, предавшись кормежке и чистке перьев. Я выпрямился, встав со стула, размял ноги, онемевшие от долгого неподвижного сидения. Пошел, собрал битых селезней и направился к своим друзьям.
Как я и предполагал, они добыли лишь одного селезня. Несмотря на хорошую работу подсадной утки, кавалеры облетали их заводь стороной. Место было очень привлекательным, но они по неопытности поставили шалаш на открытом месте и неудачно высадили утку, тем самым вызвав подозрение у осторожных селезней.
Более правильно было бы поставить шалаш у обрывистого берега, с противоположной стороны заводи, между кустов, так он сливался бы с окружающей средой и не выглядел бы копной посреди голой поляны, возникшей неоткуда.
Утка, сидящая на воде, у кустов могла вызывать меньше подозрения у обстрелянного селезня. Но ничего, опыт придет, были бы охота и желание…
